Утро преобразит нас. В точности как и тогда.
Оно исцелит переломы и даже мечник, смешно булькающий развороченным горлом, сможет спеть еще немало гимнов. Как впрочем и лучник, который из последних запасов адреналина сейчас карабкается на дерево, роняя желто-зелёную пену всеми открытыми частями тела. - что ж поделаешь, яд - штука занятная.

А еще есть оборотень, в данный момент он спешно отгрызает все части тела, что были закованы в серебро. Надо полагать, ошейник он еще не заметил. Мимо, кстати, как раз ковыляет эльфийка, подволакивая ножку с торчащими наружу костями. Ан нет, остановилась, прикидывает похоже, не добить ли из жалости вампира, представляющего собой впечатанную в землю крупную летучую мышь с начисто оторванной головой.

Среди полуобугленных столбов в мешанине из проводов висит девочка с короткой стрижкой и слабо подергивается. Надо полагать, генератор был с собой, просто запутывание в проводах без высокого напряжения такого бы эффекта не дало.

Кто же думал, что корабль, приставший в марте к Тихому Брегу, через пару месяцев преподнесет такой неприятный сюрприз. Единственную светло-бюрократическую голову на таможне, что предлагала завернуть судно с невнятными накладными, быстро заставили замолчать Светлейшим указом.
Эпидемию, выкосившую всех людей в количестве полутора штук, с Гостем города также не связали. Крысам, спешно бегущим в заведомо неприветливые гора, подивились, но и только. Как раз тогда оборотня изловили, так что жителям хватало зрелища его мучений, тут уж не мелких грызунов.

Город был обречен и понимал это, но в ту ночь, когда с корабля сошли войны Белого безмолвия, он собрал все силы и, досуха выжав магов-стихийников, замкнул время.
С тех самых пор каждую ночь жители, за исключением горстки самых стойких, падают жертвами захватчиков с тем, чтобы вылечиться на утро и еще несколько часов погрезить призраком своего прежнего существования.

И, в общем-то, все счастливы: Город наблюдает за неожиданным везением уцелевших, чуждый разум отыгрывает все новые и новые модели штурма, жители не мучаются дурными предчувствиями и списывают смутные воспоминания о собственных смертях на перемену погоды или несвежую пищу. Маги-стихийники тихо себе разлагаются наполовину ушедшие в землю. Разве может страдать существо, чей разум напоминает фруктовое желе?

Впрочем, их силы когда-нибудь иссякнут...Впрочем, их силы когда-нибудь иссякнут... И утро понедельника станет особенно неприглядным. Но чуждому разуму не будет до этого никакого дела, ведь он наконец собрал весь сет из черепов и теперь может перейти в другую локацию.