Глаза закрыты и под ними оживают кости. Кальций стремительно обретает полимерную структуру и прорастает по градиенту запаха воды. Пока двери лифта с шорохом раздвигаются, я успеваю сделать последний вдох - тошнота мне больше не понадобится. Не мешайте мне, это очень важно. Лучше просто продолжайте разбрасывать волосы по пыльным камням тропинки и выбивать ломом замерзшую кровь из трещин темных аллей.
Я живу на насыпи. И когда я сплю - я не чувствую под собой земли. Мой дом - это две ширмы из параллельного шелка. На закате я закрываю ими север и свое сердце, а темнота яркими пятнами дышит мне в уши. А утром обнаруживаю себя в лифте. Десять квадратных метров, строгие линии, аргоновая подсветка и никого, кроме меня.
Нажимаю на кнопку "Летто уйдет с нами", помещение заполняется виртуальным огнем, стены становятся мягче. Две ложноножки прикасаются к моей шее и думают заползти в корзину, но я только недовольно мотаю головой и они возвращаются на место. Поехали.
Порез. Подталкивая друг друга семена ясеня шелестят по капиллярам и натыкаются на стекло в ране. Осколки бликуют теплыми лучиками, я никак не могу прекратить. На лакированном столике замысловатых очертаний скопилось уже две сотни застывших секунд, а ведерко со льдом и смутный ужин давно уже сброшены на пол в приступе раздражения. Вбежит горничная и дробно отстучит положенный код по паркету, а на завтра ее уволят за мой потерянный плащ.
Впервые мне удалось отклеить тонкий серп Ланы еще в прошлом году. Тогда я прикрепила его к одежде и всякий раз улыбалась, когда видела недоуменные лица. Через неделю недоумение сменилось пониманием, а еще через две - Город опустел. Тогда я повесила подвявший кружок на место и люди постепенно вернулись.